НА ГЛАВНУЮ (там вы можете прочесть маленькую сказку в восточном стиле)

Стрикусы правильно перевести так...(предисловие)

стрикусы, белые места, тёмные места, слово о полку игореве (Прудников П.А. г. Семикаракорск)

На сегодняшний день имеется огромное количество самых разных переводов. Большинство из них, по сути, выполнены лишь формально: в основном многочисленные авторы увлеклись художественными и поэтическими вариациями на тему «Слова». В чём отличие моего перевода? Я считаю, что мне удалось правильно перевести два «белых места » в том числе "стрикусы". В переводе эти предложения будут выделены жирным текстом. Почему я так уверен? Потому, что эти места не что иное, как пословицы в своём первозданном виде. Вот эти места:

Обещая синь небес – утром же возу с три кузовка….

хвосты пашут – копья поют (объяснение в сноске № 14).

Ещё я очень доволен тем, как расположил начало и конец прямой речи каждого персонажа, плюс обнаружил интересную последовательность глаголов, соответствующую определённому процессу. Так, например, принятие решения Игорем соответствует процессу заряжания лука, ранее это упускалось из вида.

В ряде других мест, как правило, перемещая заключительные слова одного предложения в начало следующего, у меня получились более осмысленные выражения. Заслуживает внимания, также всё то, что я помещаю в разделе «примечания для издателя» и «объяснения», а также в сносках под основным текстом. Но при этом надо иметь ввиду, что при переводе всех других мест не снимается окончательно гриф «Версия». В каждом конкретном случае о вероятности совпадения судить вам.

Примечания для издателя.

В исходном тексте надо писать:

1. Не «истягну», а «и стягну», т.к. по смыслу подходит только последнее,

2. Не «дорискаше», а «доръ искаше» – см. далее,

3. Не «великому Хръсови», а скорее «велико–мухръсови»,

4. Не «Днъпрь», а«днъ прь»,

Объяснения:

Ряд глаголов, выстроенный в такой последовательности: стягну (натужил), поостри (можно понимать как зарядил), наведе (нацелил) соответствует описанию процесса стрельбы из лука.

Запятая в словах «Хочу копьем преломить конец поля половецкого с вами, русичи; хочу голову свою сложить, но все ж таки испить шлемом Дона» поставлено так по чисто психологическим причинам. Руководитель сначала обращается ко всем подчиненным, а уже потом высказывает свои пожелания. Я хочу сказать, что князь, если запятую поставить иначе, не станет предлагать войску погибнуть только по той причине, что захотелось ему воды попить.

Предложение «Один Изяслав, сын Васильков ...исхотию на кров» очень сложное по конструкции. Мой перевод этого места основан на предположении, что первая половина предложения находится в некотором контрасте с его второй половиной. Сравните:

По моей версии, глаголы снесеся, тресну, връжеся подходят и к объектам действия и, в тоже время, соответствуют этапам рождения птицы.

В выражении «велико – мухръсови» я предполагаю, использовано некоторое слово, характеризующее волка, по происхождению связанное со словами мухрыжить, либо, как в выражении у Даля «лошадь с морды мухра», т.е. космата.

Сочетание слов «доръ» и «кур» – «драка» и «петух» подходят друг к другу и к смыслу текста, а слово «рядил» (улаживать споры) очень контрастирует с поведением князя. Само слово «князь» здесь иронически перекликается со словом «кур» – одним из княжеских титулов. При всяком другом переводе этого места трудно объяснить нахождение рядом слов «рыскаше» и «дорискаше» с написанием через разные буквы.

В месте, где мы говорим о двух князьях – Рюрике и Давыде, нет смысла говорить только об одном старом Владимире.

СЛОВО О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ (ПЕРЕВОД)

СЛОВО О ПОХОДЕ ИГОРЕВОМ, ИГОРЯ, СЫНА СВЯТОСЛАВОВА, ВНУКА ОЛЕГОВА

Не лепо ли нам, братия, начать старыми словами тяжелые повести о походе Игоревом, Игоря Святославича? Начаться же этой песне по былям нашего времени, а не по замышлению Бояна!

Боян вещий, если хотел кому песнь начать, то разбегался мыслию по древу, серым волком по земле, сизым орлом под облаками. Вспоминая, говаривал, прежних времен усобицы. В таком случае напускал десять соколов на стаю лебедей: какую настигали, та первой и песнь пела - старому Ярославу, храб­рому Мстиславу, что зарезал Редедю пред полками касожскими, прекрасному Роману Святославичу. Боян же, братия, не де­сять соколов на стаю лебедей напускал, но свои вещие персты на живые струны воскладал; они же сами князьям славу рокотали.

Начнем же, братия, повесть сию от старого Владимира до нынешнего Игоря, который: и натужил ум крепостию своею и по­острил мужеством сердца своего; исполнившись ратного духа, нацелил свои храбрые полки на землю Половецкую за землю Русскую.

Тогда Игорь взглянул на светлое солнце и увидел от него тьмою всех воинов своих, прикрытыми. И сказал Игорь дружине своей: «Братья и дружина! Лучше же убитым быть, чем плененным быть; сядем же, братия, на своих борзых коней да посмотрим на синий Дон». Страсть князю ум охватила, и желание испробовать Дон великий заслонило ему предзнаменование. «Хочу, - сказал, - копьем преломить конец поля Половецкого с вами, русичи; хочу голову свою сложить, но всё ж таки испить шлемом Дона».

О Боян, соловей старого времени! Вот бы ты полки эти воспел, скача, соловей, по мысленному древу, летая умом под облаками! Свивая славу обеих половин сего времени, рыща в тропу Трояна ¹, через поля на горы, так бы внуку Трояна воспеть песнь Игорю: «Не буря соколов увлекла ² через поля широкие: галок стада бегут к Дону великому». Или так спето было бы, вещим Бояном, Велесовым внуком: «Кони ржут за Сулой - звенит слава в Киеве; трубы трубят в Новгороде - стоят стяги в Путивле!»

Игорь ждет милого брата Всеволода. И сказал ему буй тур Всеволод: «Один, брат, один свет светлый - ты, Игорь! Оба мы - Святославичи! Седлай же, брат, своих борзых коней, а мои-то готовы, уже оседланы у Курска. А мои-то куряне - сведущие воины: под трубами рождены, под шлемами взлелеяны, концом копья вскормлены, пути им ведомы, овраги им знаемы, луки у них натянуты, колчаны отворены, сабли навострены; сами скачут, как серые волки в поле, ища себе чести, а князю - славы».

1. Троян – языческий бог.

2. По Далю – унестись (одно из значений) – увлечь.

Тогда вступил Игорь-князь в златое стремя ³ и поехал по чистому полю. Солнце ему тьмою путь заступало; ночь, стонущи ему, грозою птиц пробудила; свист звериный встал, взбился див ⁴ - кличет в прорехе дерева, велит послушать земле незнаемой, Волге, и Поморию, и Посулию, и Сурожу, и Корсуню, и тебе, Тмутороканский идол! А половцы непроторенными дорогами побежали к Дону великому: кричат телеги в полуночи, говорят лебеди распуганные.

Игорь к Дону воинов ведет. Уже беду его подстерегают птицы по дубам; волки грозу накликают по оврагам; орлы клекотом на кости зверей зовут; лисицы брешут на червленые щиты.

О, Русская земля! Уже за холмом ⁵! Долго ночь меркнет. Заря свет уронила, мгла поля покрыла. Щекот соловьиный уснул, говор галочий пробудился. Русичи великие поля червлеными щитами преградили, ища себе чести, а князю - славы.<

Спозаранок в пятницу потоптали поганые полки половецкие и, рассыпавшись стрелами по полю, помчали красных девушек половецких, а с ними золото, и паволоки, и дорогие оксамиты. Покрывалами, и плащами, и кожухами стали мосты мостить по болотам и топким местам, и всякими узорочьями половецкими. Червленый стяг, белая хоругвь, червленый бунчук, серебряное копье - храброму Святославичу!

Дремлет в поле Олегово храброе гнездо. Далеко залетело! Не было оно порождено, чтобы уступить ни соколу, ни кречету, ни тебе, черный ворон, поганый половчанин! Гзак бежит серым волком, Кончак ему след указывает к Дону великому.

На другой день рано утром кровавые зори свет возвещают, черные тучи с моря идут, хотят прикрыть четыре солнца, а в них трепещут синие молнии. Быть грому великому, идти дождю стрелами с Дона великого! Тут копьям изломиться, тут саблям постучаться о шлемы половецкие, на реке на Каяле, у Дона великого!

О, Русская земля! Уже за холмом! Вот ветры, внуки Стрибога, веют с моря стрелами на храбрые полки Игоревы. Земля гудит, реки мутно текут, пыль поля прикрывает, стяги говорят. Половцы идут от Дона, и от моря, и со всех сторон, русские полки обступили. Дети бесовы кликом поля перегородили, а храбрые русичи преградили червлеными щитами.

Ярый тур Всеволод! Стоишь ты в гуще боя, прыщешь на воинов стрелами, гремишь о шлемы мечами харалужными! Куда, тур, поскачешь, своим златым шлемом посвечивая, там лежат поганые головы половецкие. Рассечены саблями калеными шлемы аварские тобою, ярый тур Всеволод! Какая рана дороже, братия, оставленных: чести и богатства, и города Чернигова отчего золотого стола, и своей милой жены, прекрасной Глебовны, свычая и обычая!

Были века Трояна, минули годы Ярославовы; были походы Олеговы, Олега Святославича. Тот ведь Олег мечом крамолу ковал и стрелы по земле сеял. Вступал в золотое стремя в городе Тмуторокане. Тот же звон слышал давний великий Ярослав, а сын Всеволода, Владимир, каждое утро уши закладывал в Чернигове. Бориса же Вячеславича, храброго и молодого князя, слово чести

_____________________

3. Символизирует военный поход.

4. По Далю сова – дивъ. Можно подразумевать любую другую ночную зловещую птицу.

5. Использован традиционный перевод данного места.

на суд привело, и на Канину зеленый саван постлало из-за ссоры Олеговой. С той же Каялы Святополк повелевал доставить отца своего между венгерскими иноходцами ко святой Софии к Киеву.

Тогда, при Олеге Гориславиче, сеявшееся и прорастало усобицами; погибала жизнь Даждьбожьего внука в княжеских крамолах сократились жизни людские. Тогда по Русской земле редко пахари покрикивали, но часто вороны граяли, трупы, между собой деля, а галки свою речь говорили, собираясь полететь на поедание. То было в те рати и в те походы, а такой рати не слыхано! С раннего утра до вечера, с вечера до света летят стрелы каленые, гремят сабли о шлемы, трещат копья харалужные в поле незнаемом, среди земли Половецкой. Черна земля под копытами костьми была засеяна, а кровью полита: горем взошел посев по Русской земле.

Что мне шуметь, что мне звенеть далеко рано пред зарею?

Игорь полки заворачивает, ибо жаль ему милого брата Всеволода. Бившись день, бившись другой, на третий день к полудню пали стяги Игоревы. Тут два брата разлучились на берегу быстрой Каялы; тут кровавого вина недостало; тут пир закончили храбрые русичи: сватов попоили, а сами полегли за землю Русскую. Никнет трава от жалости, а дерево с тоской к земле приклонилось.

Уже ведь, братия, невеселое время настало, уже пустыня войско погребла. Встала обида в стане Даждьбожьего внука, выступила девою, на землю Трояна восплескала лебедиными крылами; на синем море у Дона, плеская, пробудила времена спеси ⁶. Рати князей на поганых прекратились, ибо сказал брат брату: «Это - мое, и то - мое же». И стали князья про малое «это великое» молвить а сами на себя крамолу ковать. А поганые со всех сторон приходили с победами на землю Русскую.

О, далеко залетел сокол, птиц избивая, - к морю! А Игорева храброго полка не воскресить, ему вдогонку клича. И жалость поскакала по Русской земле спазмы людям вызывая в воспаленном горле, ⁷ жены русские восплакали, причитая: «Уже нам своих милых лад ни мыслию не смыслить, ни думою не сдумать, ни глазами не повидать, а золота и серебра и вовсе того в руках не подержать!» И застонал, братия, Киев от горя, а Чернигов от напастей. Тоска разлилась по Русской земле; печаль обильная потекла среди земли Русской.

А князья сами на себя крамолу ковали, а поганые сами, с победами нарыскивая на Русскую землю, брали дань по белке от двора, ибо те два храбрых Святославича, Игорь и Всеволод, уже коварство пробудили. Его было усыпил отец их - Святослав, грозный великий киевский – грозою, приглушил своими сильными полками и харалужными мечами, наступил на землю Половецкую, притоптал холмы и овраги, взмутил реки и озера, иссушил потоки и болота. А поганого Кобяка из лукоморья, из железных великих полков половецких, словно вихрь, исторг, и убился Кобяк в городе Киеве, в гриднице Святославовой.

_____________________

6. По Далю – слово «жир» имеет еще значения «спесь», «самонадеянность».

7. Розъ – это слово в исходном тексте, по-видимому, имеет родственное слово «раззява», а не «рог».

Тут немцы и венецианцы, тут греки и моравы поют славу Святославу, винят князя Игоря, что потопил прибыток. Во дно Каялы - реки половецкой,- русское золото просыпали. Тут Игорь-князь пересел из седла золотого да в седло невольничье. Приуныли у городов забралы, а веселие поникло.

А Святослав смутный сон видел в Киеве на горах. «Этой ночью с вечера одевали меня, - говорит, - черным покрывалом на кровати тисовой; черпали мне синее вино, с горечью смешанное; сыпали пустыми колчанами поганых толкователей великий жемчуг на грудь и утешали меня. Уже доски без князька в моем тереме златоверхом».

Всю ночь с вечера серые вороны граяли у Плесеньска на лугу, были в лесу Кияни и понеслись к синему морю. И сказали бояре князю: «Уже, княже, горе ум полонило - это ведь два сокола слетели с отчего престола золотого поискать города Тмутороканя, а вероятнее испить шлемом Дона. Уже соколам крыльца подсекли саблями поганых, а самих опутали в путы железные. Тёмно ведь было в третий день⁸: два солнца померкли, оба багряные столпа погасли, и с ними молодые месяцы - Олег и Святослав - тьмою заволоклись и в море погрузились, и великое буйство передалось хинови. На реке на Каяле тьма свет покрыла: по Русской земле страх нагнали половцы, как выводок гепардов.

Уже снесшись, хула - на хвалу! Уже проклюнувшись принуждние – на волю! Уже спорхнул див на землю! Вот готские красные девы воспели на берегу синего моря, звеня русским золотом, воспевают время Бусово, лелеют месть за Шарукана. А мы уже, дружина жажди веселия!»

Тогда великий Святослав изронил златое слово, со слезами смешанное, и сказал: «О сыновцы мои, Игорь и Всеволод! Рано вы позволили мечам тронуть землю Половецкую, а себе славы искать. Но бесславно вы побеждены бесславно кровь поганую пролили. Ваши храбрые сердца в крепком харалузе скованы, а в буйности закалены. То ли сотворили вы моим серебряным сединам!

А уже не вижу власти сильного, и богатого, и обильного воинами брата моего Ярослава, с черниговскими боярами, с могутами, и с татранами, и с шельбирами, с топчаками, и с ревугами, и с ольберами. Те ведь без щитов, с засапожными ножами кликом полки побеждают, звоня в прадедовскую славу. Но сказали: «Помужествуем сами: прошлую славу себе похитим, а будущую сами поделим!»».

П р и м е ч а н и е ⁹

А разве удивительно, братия, старому помолодеть? Если сокол; перо поменяет - высоко птиц взбивает, не даст гнезда своего в обиду.

«Но это зло, княже, мне не помогать: нынче худо времена обернулись. Вон у Римова кричат под саблями половецкими, а Владимир под ранами. Горе и тоска сыну Глебову!

_____________________

8. В лаврентьевской летописи сказано: «Мьсяца мая въ 1 день ... в середу на вечерни бы знаменье … и въ солнци учинися яко мьсяц, из рогъ его яко угль жаровъ исхожаше.»

Таким образом, затмение совпало с моментом захода солнца. Бояре по-своему трактуют и сон и знамение.

9. Автор «Слова» данным примечанием подчеркивает разительную перемену, произошедшую в Святославе: из убитого горем старца он превращается в деятельного организатора. Голос, до этого жалостливый, становится трубным, требовательным.

Великий княже Всеволод! Не мыслью тебе прилететь издалека, отчий златой стол поберечь! Ты ведь можешь Волгу веслами раскропить, а Дон шлемами вылить! Если бы ты был здесь, то была бы раба по ногате, а невольник по резане. Ты ведь можешь посуху живыми шереширами стрелять - удалыми сынами Глебовыми.

Ты, буйный Рюрик, и Давыд! Не ваши ли воины золочеными шлемами по крови плавали? Не ваша ли храбрая дружина рыкает, как туры, раненные саблями калеными на поле чужом? Вступите, господа, в златые стремена за обиду сего времени, за землю Русскую, за раны Игоревы, буйного Святославича!

Галицкий Осмомысл Ярослав! Высоко сидишь на своем златокованом престоле, подпер горы Угорские своими железными полками, заступив королю путь, затворил Дунаю ворота, метая тяжести через облака, суды рядя до Дуная. Грозы ¹⁰ твои по землям текут, отворяешь Киеву врата, стреляешь с отчего златого престола салтанов за землями. Стреляй же, господине, в Кончака, поганого раба, за землю Русскую, за раны Игоревы, буйного Святославича!

А ты, буйный Роман, и Мстислав! Храбрая мысль влечет ваш ум на дело. Высоко взмываешь на подвиг в отваге, точно сокол на ветрах паря, стремясь птицу храбро одолеть. Есть ведь у ваших воинов железные паворзи под шлемами латинскими. От них дрогнула земля, и многие страны - Хинова, Литва, Ятвяги, Деремела, и половцы копья свои повергли, а головы свои склонили под те мечи харалужные».

Но уже князю Игорю укоротился солнца свет ¹¹, а дерево не добром листву сронило, по Роси и по Суле города поделили. А Игорева храброго полка не воскресить! Дон тебе, княже, кличет и зовет князей на победу: «Ольговичи, храбрые князья, сразились! Ингварь и Всеволод, и все три Мстиславича, не худого гнезда шестокрыльцы! Не по победным жребиям себе власть расхищаете! Где ваши золотые шлемы и копья ляшские и шиты? Загородите полю ворота своими острыми стрелами за землю Русскую, за раны Игоревы, буйного Святославича: уже Сула не течет серебряными струями к городу Переяславлю, и Двина болотом течет тем грозным половчанам под кликом поганых.»

Один Изяслав, сын Васильков, позвенел своими острыми мечами о шлемы литовские, разменял славу деду своему Всеславу, а сам под червлеными щитами на кровавой траве истерзан литовскими мечами, острием как стык кровли ¹², а тот сказал: «Дружину твою, княже, птицы крыльями приодели, а звери кровь полизали». Не было тут брата Брячислава, ни другого – Всеволода: один изронил он жемчужную душу из храброго тела через златое ожерелье. Уныли голоса, поникло веселье, трубы трубят городенские.

Ярослава все внуки и Всеслава! Уже склоните стяги свои, вложите в ножны свои мечи поврежденные. Либо соскочите из славы своих дедов (вы ведь своими крамолами начали наводить поганых на землю Русскую) - на жизнь Всеславову, которою было насилие.

_____________________

10.  Символизирует войну.

11. Наступила глубокая осень. Как Святослав пытается собрать князей, так и Дон собирает стаи птиц на юг – река «говорит».

12. Один из предполагаемых переводов.

От земли Половецкой, на седьмом месяце ¹³ бросил Всеслав жребий о девице ему милой. Он хитростями оперся о сундуки и скакнул к городу Киеву и коснулся древком златого стола киевского. Умчался от них лютым зверем в полночь из Белгорода. Обещая синь небес – утром же возу с три кузовка, отворил ворота Новогорода, расшиб славу Ярославу, скакнул волком до Немиги с Дудуток.

На Немиге снопы стелют головами, молотят цепами харалужными, на току жизнь кладут, веют душу от тела. У Немиги кровавые берега не добром были засеяны - засеяны костьми русских сынов.

Всеслав-князь людям судил, князьям города рядил, а сам в ночи волком рыскал из Киева. Драки искал подобно петуху Тмутороканя, велико - мухрыжившим волком путь резко менял. До этого ему в Полоцке звонили к заутрене рано у Святой Софии в колокола, а он уже тогда себяв Киеве видел, звон тот слыша. Хоть и вешая душа была у него в храбром теле, но часто от бед страдал. Ему вещий Боян давно припевку, разумный, сказал: «Ни хитрому, ни удалому, ни птице удалой суда божьего не миновать».

О, стонать Русской земле, вспоминая первые времена. И первых князей того старого Владимира нельзя было пригвоздить к горам киевским; а вот ныне встали стяги Рюриковы, а другие - Давыдовы, но по-другому: хвосты пашут – копья отдыхают! ¹⁴

На Дунае Ярославнин голос слышится, зегзицею, в неведенье прежде времени молвит с вызовом: «Полечу, - говорит,- зегзицею по Дунаю, омочу шелковый рукав в Каяле-реке, утру князю кровавые его раны на сильном его теле».

Ярославна рано плачет в Путивле на забрале, приговаривая: «О ветер, ветрило! Зачем, господине, враждебно веешь? Зачем мчишь хиновские стрелочки на своих легких крыльицах на воинов моего лады? Мало ли тебе было высоко под облаками веять, лелея корабли на синем море? Зачем, господине, мое веселье по ковылю развеял?»

Ярославна рано плачет в Путивле-городе на забрале, приговаривая: «О Днепр Словутич! Ты пробил каменные горы сквозь землю Половецкую. Ты лелеял на себе Святославовы насады до стана Кобякова. Прилелей же, господине, моего ладу ко мне, чтобы не слала к нему слез на море рано».

Ярославна рано плачет в Путивле на забрале, приговаривая: «Светлое и тресветлое солнце! Всем ты тепло и прекрасно! Зачем, господине, простерло горячие свои лучи на воинов моего лады? В поле безводном жаждой их луки обессилило, тугою им колчаны заперло?»

Прыснуло море в полуночи, идут смерчи тучами. Игорю-князю бог путь указывает из земли Половецкой в землю Русскую, к отчему золотому престолу. Погасли вечером зори. Игорь спит. Игорь бдит, Игорь мыслью поля мерит от великого Дона до малого Донца. Коня в полночь Овлур свистнул за рекою; велит князю разуметь: князю Игорю не быть!

_____________________

13. Век Трояна, возможно, был равен одному месяцу. Календарный год начинался с первого марта.  Седьмой месяц – сентябрь – время свадеб.

14. Другими словами: «драпать со свистом». Ирония заключается в том, что копья при этом действительно «отдыхают» – поют, т.е. свистят на ветру.

Кликнула, стукнула земля, зашумела трава, вежи половецкие задвигались. А Игорь-князь поскакал горностаем к тростнику и белым гоголем на воду. Вскочил на борзого коня и соскочил с него босым волком. И побежал к излучине Донца, и полетел соколом под облаками, избивая гусей и лебедей к завтраку, и обеду, и ужину. Коли Игорь соколом полетел, тогда Овлур волком побежал, стряхивая собою студеную росу: ибо загнали они своих борзых коней.

Донец говорит: «Княже Игорь! Немало тебе величия, а Кончаку нелюбия, а Русской земле веселия!» Игорь говорит: «О, Донец! Немало тебе величия, лелеявшему князя на волнах, стлавшему ему зеленую траву на своих серебряных берегах, одевавшему его теплыми туманами под сенью зеленого дерева; стерегшему его гоголем на воде, чайками на струях, чернядями на ветрах».

Не так-то, разговаривала, река Стугна: медленную струю имея, пожравши чужие ручьи и потоки, расширенна к устью, юношу князя Ростислава заперла дном под темным бережком. Плачет мать Ростислава по юноше князю Ростиславу. Уныли цветы от жалоб, и дерево с тоской к земле приклонилось.

А не сорочьим стрёкотом на след Игоря наехать Гзаку с Кончаком (тогда вороны не граяли, галки помалкивали, сороки не стрекотали, только полозы ползали).

Дятлы путь к реке указывают, соловьи веселыми песнями рассвет возвещают. Говорит Гзак Кончаку: «Если сокол к гнезду летит, расстреляем соколовича своими золочеными стрелами». Говорит Кончак Гзаку: «Если сокол к гнезду летит, то опутаем мы соколенка красной девицей». И сказал Гзак Кончаку: «Если его опутаем красной девицей, не будет нам ни соколенка, ни красной девицы, и станут нас птицы бить в поле Половецком».

Говорил Боян…и на манер Святославова песнотворца старого времени Ярославова, Олегова когана, восхвалю: тяжко тебе, голова, без плеч, зло тебе, тело, без головы; Русской земле – без Игоря ¹⁵.

Солнце светится на небесах, - Игорь-князь в Русских землях; девицы поют на Дунае,- вьются голоса через море до Киева. Игорь едет по Боричеву ко святой Богородице Пирогошей. Стороны рады, грады веселы!

Спев песнь старым князьям, потом и молодым споем: «Слава Игорю Святославичу, буй туру Всеволоду, Владимиру Игоревичу!» Здравы будьте, князья и дружина, борясь за христиан против нашествии поганых! Князьям слава и дружине!

Аминь.

_____________________

15. В данном месте перевод сделан по «ожиданию».